Известно, что за город Афины соперничали два божества - колебатель земли Посейдон и дочь Зевса - Афина. Посейдон подарил городу источник воды (в более поздних, "и про-афинских", версиях это источник соленой воды, хотя это было бы вовсе бессмысленно, более правильным был бы вариант источника пресной воды), а Афина - оливковое дерево. Спор был решен в пользу богини мастеров и ремесел.

Известно, что Афина прокляла прекрасную Медузу (возлюбленную Посейдона) и ее сестер, Сфено и Эвриале, превратив их в чудовищ со змеями вместо волос и со взглядом, которым они превращали в камень все живое. Затем она явилась Персею, вместе с Гермесом снарядила его в героический поход и научила, как убить Медузу Горгону, которая была единственной смертной среди всех сестер. Персей отрубил Медузе голову и из туловища убитой вылетел зачатый ею от Посейдона конь Пегас и Хрисаор ("златомеч"). Голову герой засунул в мешок, собрал несколько склянок ее крови и отнес Афине Палладе. Та повесила голову Медузы себе на грудь, как знак устрашения, а склянки с кровью отдала богу врачевания Асклепию. С тех пор ее зовут "горгоноубийцей".

Интерпретация сюжета

Спор с Посейдоном и проклятье Медузы это характерный конфликт архетипа Афины. Рациональность и прагматизм, "закованность в доспехи", отстраненность и неприступность оказываются в противоречии с порывами эмоций и свободным выражением чувств, непредсказуемостью и крайней интенсивностью не только переживаний, но и действий. Это внутренний конфликт желаний и правил, спонтанности и привычек. В большинстве случаев обдуманные и взвешенные решения оказываются более конструктивными в реальности - так город выбрал покровительство богини стратегии, тактики и ремесел. Но это не то, чем можно заполнить свою жизнь целиком. Остается еще сфера чувств и страстей, эмоций и инстинктов. Иногда наша внутренняя Афина (можно называть это голосом СуперЭго или "родительскими посланиями", здесь не так важно) пытается вначале обесценить некий новый или особенно бурный эмоциональный или чувственный опыт. Подавить желания и не дать чему-то произойти: "это неприлично", "у меня есть обязательства", "я не могу прогнозировать последствия" (у женщин с хорошо развитым архетипом Афины это "я как раз могу спрогнозировать последствия…"), "я потеряю власть над собой" и прочее. Или упростить свои переживания, акцентировать их странные или неприятные стороны, подвергнуть жестокой критике и принизить значение. Тогда нечто происшедшее окажется поистине "чудовищным" опытом, и подобно сестрам Горгонам, будет вытеснено куда-то далеко, а затем и уничтожено.

В общем споре Афины с Посейдоном (и соперничестве с Медузой) мы видим как всегда критичный выбор приоритетов, который приходится раз за разом делать в своей жизни. И далеко не всегда постоянство бывает тут разрешением ситуации - скорее, наоборот.

В интрапсихической реальности история о внезапном вмешательстве могучей внешней силы, способной превратить всю прежнюю жизнь в ад, знакома многим. Начинается все со взгляда ревнивого наблюдателя (наблюдательницы, в этом тоже дело). Затем бывают и прямые угрозы, оговаривания в глазах окружающих, обесценивание, оскорбления, критика, сплетни. Это та ситуация, в которой мы способны ощутить себя проклятой Медузой. Если же принять во внимание ее роман с Посейдоном, то это частая история пришлой девушки в семье (подруга сына) или на службе (хорошенькая подчиненная). Уходит ли на край света или сопротивляется и мстит Медуза, зависит уже от игрока. То, как объясняет себе самой и окружающим (если такое происходит) свою реакцию Афина, также зависит от конкретного игрока и игровой расстановки сил.

Это вполне хрестоматийное повествование о произволе богов и богоборчестве титанов и смертных, в образе Медузы Горгоны - в одном лице. Потому она вызывает сильный отклик в душах людей, которым близка эта тема. Она может оказаться для кого-то и вполне актуальной в связи с текущими отношениями с родителями, начальством, властями в целом. Это вполне ощущают из роли Медуза и ее сестры. И лишь с рождением их потомка - Пегаса находится способ освободиться от власти богов.

Для Посейдона это сюжет о "своих", которых надо защищать (Медуза), и "чужих" (небесных богов); а вместе с тем о конфликте интересов среди членов своей команды (богов, олимпийцев в целом).

Ход драмы (11.09.2005)

В Афинах оказались жрица Афины, хозяйственный земледелец и бедный рыбак. Жрица стала молиться Афине и призывать ее покровительствовать городу, "потому что это самое разумное". Афина пришла и потребовала жертв. Земледелец дал жертву и тому, и другому богу. Посейдон тоже появился рядом, только в море. Божества начали препираться друг с другом. Рыбак говорил, что ему страшно, что Посейдон потопит его. Посейдон обещал, что если будут молиться, то тогда точно не утонут. Боги дали свои дары. Афиняне приняли все из них и большинством голосов выбрали в главные божества себе Афину. После этого Афина еще какое-то время доказывала Посейдону, что права именно она, а не он.

Афина сидела на пиру, на Олимпе и ей было не до чего и грустно. Тогда она решила заняться работой, покровительствовать своему городу и благоустроить его. По дороге встретила резвящегося Посейдона с девицами. Начала беспокоиться за город, потому что веселый Посейдон, он не всегда знает, что творит. Потому, как только Посейдон выходил кататься с девушками по морю, тут же появлялась Афина и сообщала, что они все не тем занимаются. Но на нее не обращали внимания, или Посейдон говорил "Иди отсюда, не мешай, видишь у меня тут девушки красивые…" Афина посоветовалась с Гермесом, и тот ей признался, что она слишком холодная. Посейдон вскоре сообщил, что раз она выбрала участь Девы, так пусть не лезет в то, в чем не разбирается. Афина пришла в ярость и прокляла вначале Медузу, затем нашла и покарала Сфено.

Медуза и Сфено уединились. Посейдон засел со знаками своей власти на троне в морских палатах и пребывал в горе. Затем пошел развеяться на олимпийский пир. Афина нашла героя Персея и снарядила его в поход. Посейдон не давал Персею выйти в море и говорил, что неправильно убивать Медузу, но Афина хитростью его уговорила не мешать Персею. Пришел Персей и убил Медузу. Из нее родился Пегас. Он сказал своей матери, что никогда ее не забудет. Она (уже только голова мертвой матери) сказала, что рада тому, что он есть. Посейдон был раз рождению своего сына.

Афина получила голову Медузы, но ей она была неприятна, потому богиня спрятала ее в мешок. Медуза торжествовала, что та не способна взглянуть ей в глаза. Успела сказать Посейдону, что теперь не держит на него зла за то, что тот не остановил Афину, когда та ее прокляла.

Интерпретация хода драмы

В драме, самом разыгрывании сюжета, стало очевидно, отчего Афина так возненавидела Медузу Горгону. Она позавидовала ее красоте, легкости и свободе в любви, тому, что та желанна… и не вызывает страха как сама Афина, Дева с копьем. "Зависть - это злобное чувство, что другой человек обладает или наслаждается чем-то желаемым, завистливый импульс направлен на то, чтобы отобрать или испортить это" . При этом мы можем предположить, что она еще и приревновала Посейдона, своего давнего соперника, к этой деве. (Ведь ревность тоже основана на зависти, хотя включает отношение сразу к двум субъектам, а тут оно есть, это отношение сразу к обоим... и хотя тут нет явной привилегии, которую отбирает Медуза у Афины… но в иных случаях она могла бы быть, например Внимание.) Во впечатлениях из роли Афины ниже будет сказано о том, что больше хотелось досадить Посейдону, Медуза не воспринималась как равная... хотя именно ее качества вызывали страстную неприязнь, даже не столько к ней, сколько к миру в целом (оттого и грусть Афины этой драмы…)

Петер Куттер прямо говорит , что зависть - следствие чувства собственной неполноценности, которое может быть скрыто от самого завистника. Объект зависти должен располагать чем-то, что очень ценится завистником, но для него - по объективным или субъективным причинам - недостижимо.

"Как правило, человек, которому завидуют, не подозревает о зависти, поскольку внешне она безмолвствует, тогда как внутри всегда на взводе. Завистник может поддерживать длительные партнерские отношения с тем, кому он завидует . Он сравнивает себя со своим визави, убеждается в его материальном, физическом и интеллектуальном превосходстве. Загипнотизированный совершенством своего партнера, завистник внезапно ощущает болезненное чувство. "Ведь получается, что я хуже его", - говорит он себе".

Неожиданным было переживание Посейдона по поводу наказания Медузы. В мифе об этом не упоминается, но в драме как наяву мы видим и горе, и бессилие бога. И еще более отчетливой и глубинной оказывается граница между богами - олимпийцами и чудовищами, настолько, что она способна не только разрушить союз любви, но и выдержать страшную и несправедливую месть от "своего" же. В то же время, у Посейдона были испытанные способы развеять свою печаль.

Обратим внимание на то, что Персей становится для Афины мужчиной, героем, тем, кто готов ради нее на все! Таким образом она компенсирует невнимание к себе со стороны богов- мужчин. С другой стороны, эти их отношения ее ни к чему не обязывают.

Разговор новорожденного Пегаса с уже умершей матерью мы вводим специально (как и в других подобных случаях). Это важно для того, чтобы ситуация была как-то завершена: были произнесены и услышаны послания от матери к ребенку и от ребенка к матери. Мы заимствовали этот ход у системных семейных терапевтов и убедились в его необходимости.

Этот драматический сюжет хорош для разогрева исследования ролевого архетипа Афины в клиентских группах и группах саморазвития. Это тема и женского соперничества, и спора голосов внутри самой женщины о выборе между любовью, удовольствиями, радостями жизни и работой, карьерой, статусом. Миф об Афине и Медузе - хороший выбор для работы с "деловыми женщинами" и "офисными мышками" (хотя, конечно, не на рабочем месте).

Впечатления участников (11.09.2005)

Жрица Афины

Городу нужен был бог - покровитель, и как у жрицы Афины, конечно же, было ощущение того, что Афина как покровительница ремесел, подойдет лучше всего. Было ощущение, что нужно убедить в этом окружающих, в том, что это будет выгодно им. Ощущение покровительства, того, что Афина поможет.

Крестьянин

Ощущался страх перед богами и жадность (надежда на дары). Решения принимались неожиданно, но очень сильное было ощущение собственной значимости. Я чувствовала, что боги меня соблазняют, и старалась держаться за свою приземленную выгоду. Вспоминать свое поле. Выбор принес мне облегчение, потому что спор был опасен.

Рыбак

Я поддерживала Посейдона из страха, мне хотелось ему понравиться, потому что он - хозяин моря, с которым связана моя работа. Тоже, кстати, моя типическая фишка. Понимая, что Афина дарит очень полезную вещь, видя, что многим её подарок нравится, я всё-таки не могла отказаться от выступления в пользу Посейдона, потому что он был мне более важен, его расположение.

Я боялась, что он меня потопит.

Афина

По идее придираться к Посейдону, веселящемуся с девицами - повода не было никакого. Ну, хорошо мужику и что? Но после того как туда еще приплели и Гермеса, ответившего мне на вопрос: "Почему меня за женщину не принимают?" - "Потому что ты вся в латах и недоступная!" - это вывело из равновесия! И просто захотелось сделать гадость! Не потому, что они делали что-то неправильное. А, потому что нефиг веселиться, когда мне грустно! Но здесь не было удовлетворения от сделанного, было человеческое сожаление и немного грусти от того, что меня не замечают... И так я обратила на себя внимание… потому что так надо. Да, действительно, ничего личного... И там было больше именно желание сделать неприятно Посейдону, Медуза просто под руку подвернулась.

Еще был забавный момент... В какой-то момент было ощущение, что я слаба и я слаба именно как женщина! Сейчас мне это безумно близко по жизни - потому что я просто безумно боюсь проиграть в ситуации, меня мучает страх, что я не так хороша, не так красива, не так умна, не так интересна и т.д., как она, и поэтому я не нужна... Это больно и неприятно!

И когда появляется мужчина, готовый на все - это не просто льстит самолюбию, появляется хороший способ завершить это все - чтобы не вспоминать, что, собственно, чудовище - это моих рук дело. И тогда Посейдон постепенно забудет, и все вернется на круги своя... Хотя, на человеческом уровне где-то глубоко есть понимание, что это не решение проблемы! Что это слишком наивно и от слабости, но нельзя позволить себе быть слабой... Просто нельзя и все!

Посейдон

Первоначальное состояние: мощь, ощущение подвластности стихии, я - полный хозяин в своем царстве; когда вокруг появляются олимпийцы, я их чувствую и реагирую достаточно нервно: нечего здесь шататься. Основное желание - повеселиться; закатить пир с танцами, помчаться на конях, проявить себя щедрым и хозяином.

Смотреть на выборы бога - покровителя Афин меня выгнало чистое любопытство, да и желание поучаствовать в состязании было просто развлечением. Угрожал я афинянам вполне серьезно, обещал дары - тоже серьезно, но когда стало понятно, что выбрали не меня - совершено не расстроился и нырнул в пучину. "Ну и кому они нужны, эти люди?" Мне они и правда были не особо нужны, так, "потому что положено", потому что это повышает статус, но до людей как таковых мне дела нет.

Появление прекрасных гостий меня развеселило. Хотелось развлекаться, ухаживать, очаровывать. Довольно скоро я понял, что мне нравится Медуза, но сестрички все время ходили вместе. Я уж и так, и эдак, сил нет никаких! Пришлось на помощь звать Гермеса, тот вторую сестричку отвлек, тут-то я и соблазнил Медузу. Она мне очень нравилась, действительно.

Вокруг начала шнырять Афина. Почему ей было дело до моих увлечений, я не понимал. Это совершенно не ее дело - она занимается ремеслами, людьми, наукой, всякими такими вещами, она осталась девственницей и сама отказалась познавать радости любви; и что ей надо? Зачем она вертится вокруг? Зачем называет возлюбленную чудовищем?

И я совершенно не был готов к тому, что она озвереет настолько, что предпримет страшные действия - превратит Медузу в чудовище. Я испытал дикую, кровавую, но совершенно бессильную ярость - ничего нельзя было вернуть, а убивать Афину - и неправильно (все-таки своя, бог), и бессмысленно, и что тут еще?

Посейдон погрузился в скорбь. Я горевал и о возлюбленной, и злился на Афину; но Медуза, превратившись в чудовище, оказалась отделена от нормального мира; мне даже в голову не пришло пойти к ней, поговорить с ней, что-то сделать. Она - чудовище, ее место отдельно от других живых. В какой-то момент я отправился на Олимп, развеяться, погулять, и мне это удалось, я плясал и пел на пиру. Потом я пошел устраивать землетрясения - хоть какой-то способ выразить свою обиду и ярость. Но до открытого бунта не дошло.

Мне не хотелось, чтобы Афина убивала Медузу - она была моей возлюбленной, и это неправильно так поступать; еще я хотел досадить Афине, хотя уже не в ярости а потому что "так надо"; но я знал с другой стороны, что чудовищам на место на земле, и они должны уходить. Здесь я чувствовал как бог.

Вообще Посейдон, как оказалось, легко прощает и забывает; если он не мстит сразу же, он редко мстит вообще.

Когда родился Пегас, я испытал настоящую радость и гордость - это мой сын! Это было самое важное. Осталось сожаление о Медузе: я не хотел, чтобы так вышло. Ну и при случае я бы припомнил Афине ее поступок - но только при случае, в довесок к чему-то более серьезному.

Медуза

Очень интересный опыт. Когда я собиралась туда, я уже решила, что хочу быть Медузой, но мне казалось, что многие думают так же, и шансов у меня мало. Уже потом я поняла, что Медуза была выбрана не случайно - она давно уже была во мне, только я не прислушивалась к её голосу.

Это игра. Игра, как играют дети - и так давно уже не было этого ощущения, когда ты - это не ты, но роль. Она даёт тебе чувства, а ты окрашиваешь их своими оттенками.

Я говорю себе: "Я - это не я, я простой афинский рыбак. Я хожу в море, я ловлю рыбу и мне необходимо покровительство Посейдона!" Взрослый человек во мне бунтует против бессмысленного хождения по коридору, отвлекает меня, заставляет смотреть на книжные полки, цепляться взглядами за предметы и не даёт сосредоточиться на игре. Но рыбак борется с ним, я цепляюсь за его простенькую тунику, как утопающий, и вижу, как бронзовеет кожа и покрывается солёным морским налётом, как лампочка превращается в палящее греческое солнце. И коридор становится проливом, по которому я иду на своём корабле.

Я вспоминала, как играть. Как когда-то играла я. Как я входила в мир игры, оставаясь собой, но, в тоже время, становясь кем-то другим, играя чью-то роль.

Сначала была разминка, и Галина - ведущая - предложила нам выбрать себе роль в маленьком мире, который состоял из гористых островков в океане. Первая мысль, которая пришла ко мне - это горная обезьяна, но напротив меня стояла И., и я решила, что сканю её непроизвольно, и стала облаком.

После небольшого опроса о том, кто мы и что мы чувствуем, Галина предложила сменить стихию. Я хотела стать китом или какой-то другой рыбой, но я уже увидела место, которое мне предназначено. Я стала маленьким камнем на самом дне. И этот камень мечтал изведать что-то новое, потому что за всю свою жизнь он видит только дно, рыб, песок и водоросли.

После разминки мы приготовились разыгрывать первую часть мифа - о соперничестве Посейдона и Афины, когда источнику жители предпочли дарованное богиней оливковое дерево.

Так я стала рыбаком …

Я подметила совершенно забавную вещь. А., которой досталась роль Посейдона, девушка очень женственная, в роли приобрела мужские черты, до этого совершенно отсутствовавшие в её образе. Т., наоборот, мне показалась более органичной в мужских ролях (она была жрицей Афины, Гермесом, Персеем). С И. мне показалось, сразу не наладился контакт. Она меня не слышала (в прямом смысле, то есть другие слышали мои слова, а она нет, будто меня нет). Меня это напрягло, и я предвкушала столкновение моей Медузы и её Афины. Ибо она выбрала Афину, а я уже туда пришла с мыслью быть Медузой.

Позже я думала об этом, и поняла, что Медуза во мне есть. И я выбрала её потому, что чувствую нашу похожесть. Что я часто думаю, что со мной поступают нечестно, несправедливо, когда я не могу ответить, что те, кто мог бы вступиться за меня, этого не делают. Что мне хочется отомстить за это, но я не знаю как, и ничего не могу сделать. Что мужчины меня боятся!..

Здесь Медуза и её сестра Сфено играют, свободные, пока не встречают Посейдона. Потом Медуза во многом винила его именно потому, что до него она не знала времени, с него всё это, по её мнению, и началось. До него не существовало Прошлого.

Посейдон очень забавно ухаживал за Медузой, а она всё время пыталась от него ускользнуть, снова играя, но теперь уже с ним. В конце концов, отчаявшись в одиночку разделить Сфено и Медузу, Посейдон призвал на помощь Гермеса.

Тем временем Афина постоянно подлавливала Посейдона и Медузу, и я чувствовала, что она ревнует, но мне-Медузе это было приятно, я сознавала, что Посейдон выбрал меня и защищается от нападок Афины.

Они постоянно ругались, я чувствовала себя несколько лишней в их спорах - всё же они родственники.

И закончилось всё проклятием Афины, которая не вынесла соперничества.

Сколько я помню чтение мифов, Афина мне никогда не нравилась. Гера тоже. В них всегда для меня была недоступная мне женская стервозность.

Она сделала это из мести Посейдону, а пострадала я. И бедняжка Сфено тоже, только потому, что была моей сестрой. Я не виню себя в этом, потому что я пострадала несправедливо так же, как она.

Я слышала лишь одно, что сказал Посейдон об этом - для него я будто умерла. Он сожалеет, но - меня больше нет. Я не захотела говорить ему о Пегасе. Я страдала от несправедливости, от безвыходного желания отомстить, от его предательства.

Потом явился Персей за моей головой. Я знала, что он придёт, ибо к тому моменту полностью сознавала Неизбежность происходящего. Я только не хотела уйти так, чтобы утвердить свою славу чудовищного порождения. Я пыталась сказать ему, кто я, и в то же время я уговаривала его взглянуть мне в глаза, потому что он был подослан Афиной и, сражаясь с ним, я сражалась с ней. Двоякое чувство.

Галина попросила меня рассказать о том, что чувствует тело, а что голова, когда они разделены. Тело чувствовало свою ненужность, но теперь я так же понимаю, что оно было сродни кокону бабочки, оно было важным до какого-то момента, нужным, а потом перестало. Вся сила и бессмертие Медузы было в её чудовищной голове.

Персей отнёс голову Медузы Афине, и та не смогла всё-таки терпеть её, сунула в мешок. Для Медузы это было новой каплей унижения - служить своему врагу, но и удовлетворение было в этом, потому что Афина боялась её.

Пегас вылетел из тела Медузы, ей было одновременно всё равно, и в то же время она любовалась им. И я не помню, что я ему сказала, но последней фразой было: "только не смотри мне в глаза". И Пегас (А., <ранее> Сфено) потом говорила, что в этот момент он понял, что ему необходимо найти голову и посмотреть в глаза своей матери, ибо только для него эта сила безопасна и принесёт радость.

Медуза простила Посейдона. Вернее, тут есть очень тонкая граница, которой я раньше не замечала: можно "простить", а можно "не держать зла", и это разные вещи. Медуза перестала его обвинять, она поняла его, и она не держит зла, но вряд ли это и есть прощение.

Я спрашивала Галину, что же делать, когда ты чувствуешь, что эта роль часто к тебе цепляется в жизни. И она сказала, что здесь необходимо искать противоположность - Афину. Медуза и Афина - антиподы, и в этом конфликт. Афина, которая отказалась от своего тела, став разумом и мудростью, не может видеть, как Медуза наслаждается телесной жизнью .

После снятия ролей я заметила, как И. поменялась. Как поменялась А. Какой стала А. Про Т. трудно сказать что-то определённое. Они сняли роли…

Гермес

Легкое ощущение заинтересованности: вокруг происходят важные божественные внутрисемейные разборки. Был один момент, разговор с Афиной, когда для меня оказалось шоком то, что она проявляет слабость - до этого Афина казалась закованной в броню, идеалом, а тут оказалось, что она в растерянности, поражена тем, что Посейдон заинтересован в Медузе Горгоне как в женщине. До этого Афине не приходило в голову, что кто-то может восхищаться телом, а не умом и мудростью. Для нее это было неприятное открытие, она не знала, что делать. Как Гермес я ей сочувствовала, и хотелось как-то помочь.

Сфено

В роли Сфено основным было ощущение свободы и счастья вначале, потом опять страх из-за манипуляций богов вокруг меня. Я снова опасалась их соперничества, чувствовала, что для них важно включить меня в область своего контроля. Посейдон пытался подчинить и увлечь сестру, причем мне это не казалось просто флиртом. Афина жаждала вообще нашей гибели, Гермес пытался узнать источники нашей силы и проникнуть в наши секреты. После случившейся трагедии я пыталась вывести сестру из ее депрессии, поглощенности местью и болью, жалела ее и оторвалась от интереса к миру людей и богов. Она пыталась создать что-то, как-то изменить мир.

Пегас

Я оказалась в роли Пегаса, крылатого коня, который может давать людям силы для творчества. Я не только получила в роли свободу от богов, но и способность давать ее другим. Медузу было жаль, и я узнала, что мне надо будет спуститься в глубину и смотреть в ее глаза и получать от этого силу .

Персей

Наконец-то возможность себя проявить, добиться славы. Афина сама предложила совершить подвиг, как раз то, о чем я мечтал. Предыстория раздора Афины и Посейдона совсем не интересовала, хотелось славы и уважения. Никакой жалости к чудовищу - ведь оно чудовище, их положено убивать. Ощущение покровительства богов.

© Бедненко Г.Б., 2006